Сотрудничество России с Западом в области противоракетной обороны (ПРО) сложно назвать продуктивным. Тем не менее до последнего времени определенные контакты все же происходили. Теперь в связи с событиями на Украине диалог по теме вряд ли состоится в обозримом будущем и отечественные антиракетные программы, как и прежде, будут традиционно развиваться без оглядки на остальной мир. Ретроспективный взгляд на историю вопроса говорит о том, что научно-технический задел прошлого, помноженный на современные наработки, обеспечивает создание высокоэффективной комплексной системы обороны от ракетного оружия, отнюдь не уступающей американской национальной и евроПРО.
Диалог с Западом по данной теме свернут окончательно. К такому выводу пришло Министерство иностранных дел РФ после того, как организаторы международной конференции по ПРО, проводившейся в середине июня в немецком городе Майнце, отказались принять заявку России на участие в мероприятии. Согласно информации со Смоленской площади причиной демарша названы «недавно появившиеся различные сложности», которые не позволят создать «должные условия для приема российских гостей».
Недолгое знакомство
В МИДе РФ подчеркнули, что этот шаг вписывается в общую линию на свертывание диалога с Россией по вопросам ПРО, которую в последнее время проводят США и их союзники по НАТО. В заявлении ведомства Сергея Лаврова говорится: «Подобный страусиный подход не может не вызывать озабоченности в условиях, когда в Европе активно продолжается ничем не ограниченное развертывание элементов американо-натовской ПРО. Это чревато нарушением стратегического баланса и подрывом международной стабильности».
Нынешний виток ПРОтивостояния с США и всем Западом начался 12 лет назад, когда 13 июня 2002 года ушел в историю Договор об ограничении систем противоракетной обороны, подписанный в мае 1972-го. Тогдашний президент Джордж Буш назвал этот документ пережитком холодной войны и заявил: «Как главнокомандующий вооруженными силами США я не могу допустить, чтобы Соединенные Штаты оставались участниками договора, который мешает нам развивать эффективные системы самозащиты».
С тех пор накал страстей по поводу развертывания этой самозащиты только возрастал, тем более что в настоящем варианте она носит ярко выраженный американо-европейский характер. В Москве сразу оценили возможность влиять на глобальную противоракетную инициативу именно через стремление Вашингтона подвязать к этой программе Европу, развернуть единую систему ПРО, которая, однако, будет делиться на национальные – американскую с позиционными районами, в частности в Калифорнии и на Аляске, и на европейскую (ПРО ТВД).
В 2003 году Совет Россия – НАТО сформировал специальную рабочую группу по ПРО ТВД для проведения анализа оперативной совместимости и апробации совместной тактики и соответствующих процедур. Начиная с 2004-го с этой целью проводились соответствующие командно-штабные учения (КШУ) Россия – НАТО по региональной ПРО.
Но сотрудничество закончилось в начале 2008 года, когда проводились четвертые по счету КШУ. В разгар учений чешский премьер-министр Мирослав Тополанек и американский генерал Генри Оберинг в унисон заявили, что элементы заокеанской ПРО в Польше и Чехии станут неотъемлемой частью системы НАТО. Притом что несколькими месяцами ранее, в ноябре 2007-го начальник Генштаба генерал армии Юрий Балуевский открыто предупредил западных партнеров: Россия откажется от участия в совместном проекте ПРО ТВД, если американцы попытаются объединить системы противоракетной обороны по обе стороны Атлантики, разместив десять антиракет в Польше и одну обеспечивающую РЛС в Чехии.
В 2010 году на саммите НАТО в Лиссабоне обе стороны все же договорились сотрудничать по евроПРО, однако переговоры быстро зашли в тупик из-за того, что наша страна потребовала предоставить юридические гарантии ненаправленности системы против России. Вашингтон же всячески убеждал, что система создается в Европе для противодействия угрозам Ирана и КНДР, и категорически отказался закрепить заверения документально.
В октябре прошлого года, выступая в Брюсселе по итогам заседания Совета Россия – НАТО на уровне министров обороны, Сергей Шойгу заявил, что совместная работа не получается, так как Запад не учитывает российской озабоченности. «Нам не хватает предсказуемости в отношении американских и натовских планов по ПРО», – сожалел глава военного ведомства РФ.
Комплексный подход
Выступая в январе текущего года на коллегии Минобороны, Сергей Шойгу подчеркнул, что в последние годы наметились новые вызовы и угрозы военной безопасности России: развертывание глобальной системы противоракетной обороны и размещение ее компонентов близ российских границ, создание новых эффективных средств высокоточного оружия в обычном оснащении, милитаризация космического пространства. Необходимо принимать ответные меры, констатировал министр.
Впервые военное руководство России присвоило американским планам столь высокий статус. Более того, именно ПРО является главным раздражителем в данном случае, так как с военно-технической точки зрения комплексные антиракетные программы в принципе немыслимы без орбитальных средств разведки, целеуказания и обороны наряду с высокоточными стрельбовыми комплексами как наземного, так и воздушно-космического базирования.
Сегодня трудно согласиться с тем, что российское руководство уделяет мало внимания защите от воздушно-космических средств нападения. Именно для этой цели в 2011 году по указу тогдашнего президента Дмитрия Медведева были созданы Войска воздушно-космической обороны (ВКО), сформированные на основе Космических войск, которые появились в 50-х годах. Теперь в их состав входят, в частности, формирования противоракетной обороны и контроля космического пространства.
Созданием же единой системы противоракетной и противовоздушной обороны, призванной объединить не только собственные, но и национальные системы союзников по СНГ, Россия занимается с 2008 года. Это означает постепенное стирание границы между тактической и стратегической ПВО и ПРО. Российская концепция предполагает создание многослойной и многоуровневой системы ПВО/ПРО, способной поражать воздушные цели на разных дистанциях и высотах. В нее войдут комплексы малой дальности: «Тунгуска», «Тор-М2», «Панцирь-С», «Бук» и «Морфей», средней дальности: С-300 и «Витязь», большой дальности: С-400, С-500, А-235.
В начале 2011 года Николай Макаров, занимавший тогда пост начальника Генерального штаба Вооруженных Сил, заявил, что новая система ПРО станет фактически зонтом, который закроет страну от ударов баллистических ракет, ракет средней дальности, от крылатых ракет различного базирования – воздушного, морского, наземного, в том числе с предельно малых высот в любое время, в любой обстановке.
Тем не менее основными средствами ВКО, способными противостоять межконтинентальным (МБР) и ракетам средней дальности (БРСД), станут перспективные С-500 и модернизированная система ПРО Москвы А-235, а последним рубежом – комплексы активной защиты. Согласно заявлениям военных многослойная система ПРО будет обеспечивать безопасность не только столичного региона, но и важных (например промышленных) объектов на остальной территории России.
Про С-500 сейчас известно немного. Основное назначение комплекса – поражение боевых блоков баллистических ракет средней и большой дальности на конечном участке траектории. Его снабдят радарами, способными обнаруживать цели на дальности до 900 километров.
«Что касается перспективной ЗРС С-500, на которые Войска ВКО возлагают особенные надежды, то в настоящий момент ее разработчик уже изготовил отдельные средства системы и приступил к их испытаниям. Работы в целом планируется завершить в ближайшее время, а первый серийный образец должен поступить в войска уже через несколько лет. Войска воздушно-космической обороны постоянно контролируют ход создания новой системы. Всего в рамках Государственной программы вооружения запланирована закупка пяти комплектов С-500», – отмечал командующий Войсками ВКО генерал-лейтенант Александр Головко.
О боевых возможностях перспективного комплекса рассказал в конце 2012-го главком ВВС России генерал-лейтенант Виктор Бондарев. По его словам, он способен одновременно поражать до десяти баллистических целей, включая и боевые блоки гиперзвуковых крылатых ракет. При этом скорость перехватываемых целей может достигать 7000 метров в секунду. Для сравнения: первая космическая скорость, то есть необходимая для выведения объекта на круговую орбиту Земли, составляет 7900 метров в секунду. Новый зенитный комплекс будет использовать принцип раздельного решения задач уничтожения баллистических и аэродинамических целей.
Бондарев также сообщил, что С-500 по своим возможностям превзойдет и российский С-400, и американский MIM-104F Patriot PAC-3. При этом комплекс будет использоваться для противовоздушного и противоракетного прикрытия крупных регионов, промышленных и стратегических объектов, он унифицирован с существующей системой ПРО Москвы А-135, а значит, и с перспективной А-235.
Экспериментальные и учебно-боевые испытания новой ПРО Москвы А-235 начались в 2013 году. По предварительным данным, эта многоканальная система получит модернизированные ракеты-перехватчики 53Т6, используемые в настоящее время в системе А-135. Противоракеты новой системы смогут нести как кинетическую, так и ядерную боеголовку.
Контракт на ее создание заключен еще в 1991 году. Вероятно, А-235 получит суперкомпьютер «Эльбрус-3М», радиолокационную станцию «Дон-2Н» и два эшелона противоракет большого и среднего радиуса действия. Все основные параметры перспективной системы засекречены, но можно предположить, что С-500 смогут, в частности, обмениваться данными с А-235, что позволит повысить точность поражения целей.
Преемственность поколений
СССР и Россия остаются пока единственными государствами, которым удалось принять на вооружение действенную систему ПРО. В 1954 году согласно специальному постановлению правительства в Советском Союзе начались масштабные работы, которые основывались отнюдь не на пустом месте. К тому времени коллектив созданного Сталиным КБ-1 уже успешно решил задачу развертывания практически непроницаемой противосамолетной обороны Москвы. Та система, получившая обозначение С-25, могла отразить «звездный» (одновременный со всех направлений) налет, втрое превосходящий тот, которым в конце Второй мировой войны англо-американская авиация стерла с лица земли Дрезден.
В 1955-м главный конструктор Специального КБ-30 Григорий Кисунько, которой позже стал генеральным конструктором советской ПРО, предложил дерзкую программу экспериментальной системы ПРО «А». Новаторство заключалось в том, что ученый намеревался применить принципиально новый метод определения координат высокоскоростной баллистической цели и ракеты-перехватчика, так называемую триангуляцию. 26 марта (по другим данным – 4 марта) 1961-го на удалении более 100 километров и высоте 25 километров противоракетой была уничтожена БРСД Р-5 с 500 килограммами тротила, запущенная с полигона Капустин Яр. Попутно заметим, что в США аналогичный показатель был достигнут только через 23 года.
9 июня того же года была перехвачена более мощная БРСД Р-12, которая летела со скоростью три километра в секунду, в результате была уничтожена ее боеголовка. В докладе правительству сообщалось: «…По команде ЭВМ был произведен подрыв осколочно-боевой части противоракеты, после чего, по данным кинофоторегистрации, головная часть баллистической ракеты начала разваливаться на куски».
В том же году прошли испытания ракеты В-1000 (Р2ТА) с ядерной неснаряженной боеголовкой, разработанной в Челябинске-70. Прямое поражение головных частей баллистических ракет зафиксировано и в ряде последующих испытаний. Всего по перехвату баллистических целей запустили 11 противоракет. Впервые в мире противоракета достигла скорости более тысячи метров в секунду (то есть свыше трех скоростей звука или быстрее скорости полета пули, выпущенной из автомата Калашникова АКМ – 900 м/с), что по тем временам было достижением эпохальным. В качестве метода наведения было выбрано параллельное сближение противоракеты и цели в строго встречном курсе.
С самого начала идея ПРО тормозилась грандиозностью задач, которые предписывались. Ведь еще за три года до первого испытательного успеха по перехвату головной части баллистической ракеты весной 1961 года ЦК КПСС издал постановление о создании полномасштабной ПРО А-35 всего Московского региона. Задачу же прикрыть всю страну поставили до начала летных испытаний А-35. В конечном итоге эту сырую систему приняли на вооружение лишь летом 1971-го.
По всей видимости, именно штурмовщина и неясность замыслов относительно отечественной антиракетной программы вывели направление по разработке средств преодоления самой ПРО на первое место и позволили России к началу нового тысячелетия занять лидирующее положение в этом направлении. Сразу после упоминавшихся испытаний ПРО в 1961-м тогдашний лидер СССР Никита Хрущев, блефуя, заявил: «Наша ракета, можно сказать, попадает в муху в космосе». Тогда Кисунько решил форсировать работы по достаточно дешевым средствам преодоления ПРО. К таким относились радиопоглощающие покрытия головных частей ракет, ложные цели и станции активных помех.
Изделие «Кактус» представляло собой оболочку на основе полупроводниковых пленок либо шиповидную, как у пустынного растения, структуру. Такое покрытие, нанесенное на головную часть ракеты, во много раз снижало ее радиолокационное сечение.
Ложные цели надувного типа «Верба» – это кассеты с упаковкой дипольных отражателей из синтетической металлизированной пленки, которая в космосе отстреливалась. Отражатели раздувались тем количеством воздуха, который оставался в них при упаковке. Аппаратура активных помех – станция «Крот» была рассчитана на выдачу шумовых посылок на каждый зондирующий импульс локатора противника. Конструкторы разработали и успешно испытали станции для противодействия РЛС дальнего обнаружения целей и противодействия стрельбовым РЛС наведения противоракет противника.
Еще одной производной ПРО следует считать разработку противоспутникового оружия. Дело в том, что у Григория Кисунько был ярый конкурент – генеральный конструктор ОКБ-52 Владимир Челомей, который в 1959-м предложил программу борьбы с искусственными спутниками противника, причем сделал все возможное, чтобы новое направление вытеснило работы по ПРО. Надо сказать, что на руку Челомею сыграло событие, ставшее без преувеличения истинным военным триумфом СССР.
1 мая 1960 года новый ракетно-зенитный комплекс С-75 наконец-то достал на подлете к Уралу американский высотный самолет-фоторазведчик Lockheed U-2, до сих пор безнаказанно летавший на высотах, недоступных для советских перехватчиков МиГ. Весь мир облетели снимки спасшегося и плененного летчика Френсиса Пауэрса на фоне обломков его самолета.
Руководство СССР резонно предположило, что теперь США в сборе разведданных переориентируются на широкое использование спутников-шпионов. Используя связи с руководством страны, Владимир Челомей добился полного доминирования противоспутникового направления. Мало того, Григорий Кисунько попал специальным распоряжением под начало Челомея, что не прибавило темпов работам по ПРО. Кстати, Хрущев, чьи спонтанные, непродуманные действия не раз ставили мир на грань войны, а собственную страну на грань экономического коллапса, в июне 1960-го провозгласил, что всякий разведывательный спутник над территорией СССР будет сбит.
Если незадачливого Пауэрса уже в феврале 1962 года обменяли в Берлине на мосту Глинике на советского разведчика Вильяма Фишера (Рудольф Абель), то размениваться в вопросах стратегических вооружений СССР не намеревался. Хотя программа «Истребитель спутников» Челомея была полностью обособленной от ПРО, не использовала ее наработки, в частности по радиолокационному обеспечению, советское правительство решило ценой огромных материальных затрат форсировать оба направления.
В результате появились и система ПРО, и единственная в своем роде боевая космическая станция под кодовым названием «Скиф» с противоспутниковым лазерным вооружением. Несмотря на то, что в августе 1983 года тогдашний лидер Юрий Андропов сделал сенсационное заявление о прекращении в СССР всех работ по космическим вооружениям, в обстановке строжайшей секретности КБ «Салют» продолжало разработку «Скифа».
Испытать станцию решили во время первого старта новой мощнейшей ракеты-носителя «Энергия» в мае 1987-го. Причем опять не разменивались на мелочи, а планировали запустить сразу боевой образец, правда, без дорогостоящего вооружения. В традиционной советской спешке и штурмовщине 80-тонную 37-метровую станцию, получившую для СМИ название «Полюс», смонтировали на носителе, и 15 мая состоялся запуск. Отказавшая еще на этапе выведения система управления не вовремя включила двигательную установку станции, которая в результате упала в Тихий океан. После этого Михаил Горбачев решил отказаться от дальнейших работ по «Скифу». Однако сама идея орбитальных боевых комплексов, исторически близкая отечественной противоракетной и противокосмической обороне, никуда не делась и ждет своего часа для воплощения.
