За прошедшую неделю частные предприятия, занимающиеся полётами в космос и верхние слои атмосферы, пережили два катастрофических провала: взрыв спустя секунды после старта ракеты «Антарес», запущенной «Orbital Sciences Corporation» по контракту с НАСА для доставки грузов на международную космическую станцию, и катастрофа с гибелью одного из пилотов космолёта, который компания «Virgin Galactic» надеялась использовать для пассажирских полётов в мезосферу.
Несчастные случаи могут случаться с кем угодно, но эти происшествия указывают на некоторые проблемы, относящиеся к ролям и выполнению работ в государственном и частном секторе, и к тому, как эти роли обычно рассматривают. В частности, есть два вопроса.
Первый касается того, как хорошо обоснованное понимание действия свободных рынков слишком часто переходит в незрелое и безосновательное, идеологически мотивированное убеждение, что частный сектор по своей сути лучше, чем государственный в очень широком диапазоне деятельности. Подлинно свободные рынки, – действительно замечательные механизмы для использования конкуренции и денежных стимулов, чтобы получить лучший продукт или услугу из всех возможных по оптимальной цене. Однако огромные сферы частного сектора работают далеко не так, как классические свободные рынки. Для этого есть множество причин, связанных с отступлением от неограниченной конкуренции и небольшим количеством покупателей и продавцов.
Работа «Orbital Sciences» по контракту с НАСА не похожа на то, как «General Motors» пытается продавать автомобили, когда успех бизнеса зависит от огромного числа потенциальных потребителей, решающих для себя, что им нравится, а что не нравится в продукции, предлагаемой GM и её конкурентами. Вместо этого – только один потребитель, НАСА, который, предположительно, применяет те же стандарты, которые агентство всегда применяло в предшествующей модели управления проектами космических запусков самих по себе и использующего частные компании только в качестве поставщиков для отдельных сегментов проекта. Чтобы всё шло как надо, и чтобы избежать инцидентов, подобных тем, что произошли на прошлой неделе, существует не больше стимулов, выполняется ли работа подрядчиками или нет. Конечно, «Orbital Sciences» не хочет череды катастроф, что заставит НАСА отдать её бизнес «SpaceX» или кому-то ещё, но НАСА тоже этого не хочет.
Трудно понять, где частное предприятие предлагает хоть какие-то сокращения издержек при такой организации. Для правительства заключить контракт с коммерческой компанией означает начать с необходимости компенсировать дополнительные расходы, включая прибыль бизнеса. Также трудно понять, где тут предлагаются какие-нибудь сверх-инновации. На самом деле, денежная мотивация, наверное, работает против инноваций. Основной двигатель, который «Orbital Sciences» использовал во взорвавшейся ракете-носителе, – модифицированная версия российского двигателя 70-х годов выпуска. Независимый консультант заметил об инциденте с «Антаресом»:
«Создавать новые двигатели – очень дорогое удовольствие. Это, наверное, одна из причин, почему российский двигатель был настолько привлекателен».
Другой вопрос касается стандартов, которые публика и политический класс обычно применяют к успеху и провалу в частном и государственном секторе. Частые неудачи и творческое разрушение* – провалившихся продуктов или целых компаний – занимают центральное место в работе свободных рынков. Таким образом, целесообразно, что пока это никому больше не вредит, мы равнодушно относимся к таким неудачам. (Ужасное положение финансовых институтов «слишком больших, чтобы упасть» должно быть исключением как раз потому, что множество других невинных людей действительно страдают из-за их провала). Однако гораздо более строгий стандарт часто применяется к деятельности правительства, даже к той деятельности, которая, по меньшей мере, так же по сути своей рискованна и подвержена провалам, как и деятельность в частном секторе, который разрабатывал «Эдсель» и «Новую Колу». Одним из примеров является стандарт «нулевой терпимости», который применяется к предотвращению терактов. Освоение космоса, которым занимается НАСА – ещё один пример, особенно когда речь идёт о человеческих жизнях. Мы уделяем больше внимания провалам частных космических компаний, чем в других случаях, потому что частные компании включились в деятельность, которую ранее осуществляло правительство, и к которой исторически предъявляются более высокие стандарты успехов и неудач.
Природа проекта и его отношение к какой-либо общественной цели должно быть первичным критерием в оценке его успеха и неудачи, а также должно определять, кому следует заниматься проектом. Проект «Virgin Galactic» рассчитан на то, чтобы предоставить краткий захватывающий аттракцион людям, достаточно богатым, чтобы захотеть выложить четверть миллиона долларов за билет на такого рода острые ощущения. Очевидно, правительству в подобных проектах делать нечего. Можно даже задать вопрос, почему Национальный совет по безопасности на транспорте тратит свои средства на расследование этой катастрофы, произошедшей на прошлой неделе. Пусть всё это регулирует рынок. Если будущие пассажиры – любители острых ощущений достаточно озабочены безопасностью, чтобы отвернуться от проекта «Virgin Galactic», или даже от всего бизнеса космического туризма, так тому и быть; общественный интерес здесь не пострадает.
Что же до многих других начинаний – включая некоторые отважные, рискованные начинания – там, где затронут общественный интерес, давайте помнить, что некоторые из них подходят для того, чтобы в них играл свою роль рынок, а вот другие – нет.
