«Бродят бешеные волки по дороге скрипачей...
...тотчас вцепятся зубами, встанут лапами на грудь.
Н. Гумилев
Они набросились тотчас, как только Ральф Мосс поделился на пресс конференции своими впечатлениями о нашей встрече. Однако, в этот раз, они попытались взобраться лапами на доктора Ральфа Мосса, единственного в своем роде титулованного эксперта в области лечения рака, посвятившего этому знанию всю свою жизнь. Заслуги Мосса в этой области неисчислимы, впрочем, как и его регалии.
Для меня же реакция любителей СМИ была ожидаемой, мне ли не знать известное: «Во многих открытиях, много печали...».
Знал о возможной реакции в России на его приезд ко мне и сам Ральф Мосс. С его слов, еще находясь в Америке, он подробно ознакомился с моей несуразной биографией. В качестве доказательства Мосс привел несколько известных фактов из моей жизни и заодно попенял, от чего я до сих пор не обзавелся хорошей репутацией. Я ответил, что в условиях России, это значит оставаться в неизвестности, на что мне не хватило мудрости.
Глядя на него, цитирующего Wall Street Journal мне, вдруг, показалось, что он одобряет, что он тоже знает - значение личности определяется, в том числе, и силой ненависти его врагов.
Странной была наша встреча с Моссом – я, почти не имеющий «публикаций в рецензируемых изданиях» и он, автор почти тысячи статей и 12 монографий о раке, абсолютно заслуженный эксперт по вопросам онкологии, докладывающий о значимых событиях в этой области лично президенту США.
И все же я был счастлив приезду Мосса – когда еще всерьез поразмыслишь о жизни и смерти. И мы говорили, говорили полных три дня, начиная с девяти часов утра и до поздней ночи.
Мы говорили о раке...
Предсмертная песня
Вот листок упал,
Вот другой летит листок
В вихре ледяном...
Хаттори Рансецу
Я всегда вспоминаю это хокку, когда думаю о нем, об особо успешном заплечных дел мастере, утвердившим за собой право на это страшное имя - рак...
Отчаянным, роковым образом он входит в жилище человека, где жизнь самая что ни на есть настоящая, жестокая и грубая настолько, что не возникает сомнений в ее реальности: в каменные коробки с оштукатуренными стенами за которыми, запутавшись в зимних днях, вязких сумерках бесконечных ночей и кратких рассветах в белом излучении ламп, скрываются его жертвы, вздрагивая в помятых постелях от случайных стуков и шорохов за тонкой стеной, неизвестные люди, безжалостные жители, несущие погибель даже в любви, сжимая сердца друг другу...
- вот и этот житель, уже не жилец, вот и этот...
они просили пощады у сил, что создали этот страшный земной мир, а теперь уничтожают его, не щадя свои творенья: мир сотворенный из пустоты, возникший из ничего, не имевший ни повода для своего создания, ни начала, мир в котором еще недавно был горячий огонь, ветер, воздух, опираясь на который летали птицы, пресная вода, которую пили рыбы, дремучие леса, душистые травы лугов, колючки в пустыне и странные животные...
они умирают и с каждым днем этот разноцветный мир становится все менее знакомым.... и они спешат, чтобы это уже случилось, произошло...
а там, выше всех миров, лежит утомленная вечность; беспрерывное время, пространство, не имеющее измерения, совершенная, враждебная пустота, молчащая чернота сожравшая весь свет: там нет света и не может быть, там бездна поглощающая звуки и краски, там адский холод, в котором по неисчислимым траекториям несутся мертвые планеты, каменные и ледяные глыбы, хвостатые, неизвестные тела Вселенной: пределы, куда не распространяется человеческое воображение....
сегодня они умрут, вечность прекратит свое существование, и нет никого, кто бы полюбил их...
рак прост и бесхитростен.
Шел 2012 год. Одинокая планета по имени Земля, искривленная чудовищными силами сжатия, терлась своей плотью вокруг пылающей атомными взрывами раскаленной звезды, порождая в светоносных глубинах новую жизнь, такую значимую и ничего не значащую, чудесным образом повторяющую себя в новых формах, хранящих память, опыт и знание, тяжелое, мутное прошлое тех, что недавно ушли в надежде на безвозвратность; жизнь, которая снова всего лишь эпизод, и так всегда, от рождения к смерти, в каждой точке бесконечности, пока эта бесконечность существует, и пока вечность длится, рождая, пеленая, взращивая новые, более совершенные существа.... но и они печальны тоже...
Уже с первых минут нашей беседы стало ясно, что Мосс приехал ко мне не за очередным частным решением в области химио- или радиотерапии онкологических заболеваний.
Этот аналитик и мыслитель, наилучшим образом знающий обо всех новейших методах лечения рака, давно осознал, что данная проблема может быть решена лишь после того, как будет определена главная сущность, первопричина этой древней напасти, что делает людей обреченными. Об этом мы и говорили.
Шаг за шагом я вел его по оскверненной злом дороге, мимо живых и мертвых, разнообразных химер и фантомов, плодящих чудовищные метастазы, расселяя их удобно в не приспособленной к сопротивлению, невинной плоти, не давая ей шанса...
И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью, тело...
Н. Гумилев
Я вел его к замыслу, к тайне, которую нам предстояло разоблачить совместно.
Мы прошли сквозь самые экзотические, устарелые и современные взгляды на зло, которое порой всего лишь инструмент, творящий полезное для эволюции дело: от целевого изъятия из популяции ослабленных особей, грозящих геному, до.... И вот это «до» оказалось для Мосса настолько убедительным, что он назвал нашу встречу переломной в его жизни. Еще бы, мои доказательства этиологии рака были обеспечены добротно поставленными экспериментами и демонстрацией эффектов с применением специально разработанного оборудования.
Совершать преступления, грешить, делать открытия и не признавать достоинства других надлежит без усилия, а если с усилием, то не надо.
Это случилось в период моей счастливой юности, еще не знающей страха и скорби, задолго до того, когда я сбился с верхнего пути...
Очередная задача, которая была вменена мне к решению, касалась ранее неизвестного мне заболевания с невыразительным названием псориаз. Дело было о молодой женщине, которую требовалось во что бы то ни стало спасти от этого, чудовищно анастетичного заболевания. Все существовавшие на тот период средства к данной долгосрочной больной уже были применены и кто-то «сверху» решил противопоставить псориазу мои техники гипноза. Как оказалось, гипноз здесь был ни причем, и я, учитывая чрезвычайную значимость задания, включил весь ресурс мозга, используя для этого известные мне приемы.
Эта ленивая бестия мозг, впрочем, как и все живое на Земле, так и ловчит уклониться от решения любой задачи, которая лежит за пределами его личных шкурных интересов. А интересы его просты и не замысловаты - сохранить гештальт, постоянство собственной внутренней среды, а также среды вверенного ему организма. И ничего более.
И, чтобы взбесить его очередной раз, я ответил безответственно за нас двоих – вылечим. Но и ему, тем самым, предоставил шанс еще раз доказать, достаточно ли мощный он свершитель...
Оглядывая мою почти прожитую жизнь, я с уверенностью отмечаю, что во многих моих начинаниях особую роль играл случай.
Вот и тогда, спустя несколько дней после «загрузки», я совершенно случайно встретил доктора, который собрал несуразное количество фотографий больных псориазом. Он же подробно ознакомил меня с существовавшими в то время концепциями этого загадочного заболевания.
Собственно, несмотря на очевидные противоречия, все эти теории происхождения псориаза сохранились и поныне, отражая в большей мере патогенез, чем этиологию данного заболевания: паразитарная, бактериологическая, вирусологическая, эндокринная, иммунная, генетичесекая.
Мы сидели у моего нового знакомого в его роскошной библиотеке, говорили о псориазе и рассматривали фотографии.
Замотивированный до предела мой мозг почти сразу гневно отвеял все изложенные нам теории псориаза, утвержденные недопустимо малообразованными атеистами.
Еще бы ему не разгневаться; ведь уже при первом беглом осмотре фотографий он, раскрепощенный моим невмешательством, буквально зашелся от превосходства, обнаружив закономерность в распределении псориатических поражений: локоть – локоть, колено-колено....
- Это что же за хитрые паразиты, бактерии или вирусы, что предпочитают распределяться на теле несчастной жертвы строго симметрично, - вскрикнул на сей раз уже я, носитель моего неуемного субстрата.
Мало того, вскоре я обнаружил еще одно проявление незаурядности псориаза – на начальной стадии развития он предпочитает заселяться не на вершине локтевого сгиба, а строго рядом, не под ремнем, но всегда рядом, не под воротником... как будто знает, щадит больного.
И еще раз о страшном: как и рак, псориаз не болит...
Всего этого мне было достаточно, чтобы сделать изящный и обоснованный вывод – псориаз формируется в результате нарушения динамики процессов возбуждения и торможения в центральной нервной системе, а точнее в результате образования патологически устойчивых очагов торможения в ЦНС и, соответственно, нарушения иннервации кожных покровов в зонах их проекции. Брошенные на произвол клетки начинают вести себя как попало, уподобляясь в этом женщинам.
Чтобы совладать с псориазом, мне нужно было знать кое-что не только о женщинах, но и о законах индукции, иррадиации и концентрации возбуждения и торможения, главенствующих в ЦНС процессах, обеспечивающих успешное взаимодействие организма с открытой средой.
Случилось так, что я это все знал и вскоре смог без особых усилий разработать способ восстановления порушенной иннервации у настрадавшихся от псориаза.
Спустя две недели от начала лечения, больная Людмила Белова полностью выздоровела, не подозревая и поныне, что ее заболевание в действительности является раком эпидермиса. «Верхним» затея с излечением псориаза понравилась и вскоре ко мне потянулась очередь, начало которой формировалось в 4-ом Главном управлении Минздрава СССР. Вскоре занятие это мне показалось скучным и, продемонстрировав эффективность метода еще на нескольких больных, я вернулся в любимую область – патопсихологию и гипнотерпию.
Примерно в то же время, мне пришлось исполнять роль личного психолога Карен Андерсен, управлявшей Московским филиалом «Чейз Манхеттэн Банк». На встрече с Дэвидом Рокфеллером, которую по моей просьбе организовала Карен, я рассказал ему о моем успехе в лечении псориаза. Он оставил рассказ без внимания, не поверил. В результате учрежденная семьей Рокфеллера премия не востребована и поныне...
Мир пытался от меня избавиться, но не смог.
В. Петрик
В один из дней, в промежутке от серьезных разговоров, я показал Моссу новую разработку, основанную на явлении взрывной электронной эмиссии – мощный миниатюрный рентгеновский излучатель с автономным питанием в котором, в качестве эмиттера, используются графены. Тем самым, я хотел показать американским миллиардерам, что мы тут и «сами с усами», поскольку на данной разработке можно легко заработать миллиард.
Ральф Мосс, хоть и не бизнесмен, но усомнился в том, что аппарат найдет столь широкое применение.
- Да, нет же, доктор Мосс, - пояснил я, - дело в том, что массовая продажа этого устройства в чем-то изменит современный облик цивилизации, учитывая, как сильно люди «любят» друг друга... Больше не понадобятся шумные и неудобные пистолеты. Вот видите эту шкалу? На ней можно устанавливать степень облучения – смерть через неделю, через месяц, через пол – года... Достаточно, затратив несколько минут, пройтись рядом с клиентом по тротуару, или в метро, или закрепить во время переговоров под столом....
Мосс от услышанного был в шоке. Кажется, я хватил лишнего.
«.....и все на убыль, на убыль, на убыль
равнодействие флейты клоню».
О. Мандельштам
- Вы ведь эстет, господин профессор, живопись, слышал любите? – спросил он, казалось, не к месту.
- Я переложил «Удушье» Шопена на флейту, - ответил я. Хотите услышать?
- Это прелюдия, номер...?
- Номер четыре, - ответил я.
- Как же Вы можете содействовать всем тем чудовищным преступлениям, которые будут совершены благодаря Вашему изобретнию?
- Доктор Мосс, когда-то я специально проводил дисперсный анализ открытий и известных изобретений, которые были сделаны в различных частях света, как оказалось, практически одновременно. Объяснения этому явлению не существует. Так вот, эта разработка уже в воздухе, уже витает. Не я, так другие.
- Кроме того, - продолжил я, - Вы представились экспертом по проблемам рака, а не экспертом по лечению рака. Рентгеновское облучение приводит к формированию злокачественной опухоли и это тоже путь к пониманию этиологии этого заболевания, о чем мы и говорили раньше.
Я видел, что мои аргументы не работают и что бы увести его сознание от формирующегося, явно не в мою пользу, образа безрассудного изобретателя, я использовал то, что в психологии называется «замещение». Я рассказал ему эпизод взятый из какого-то из моих рассказов, суть которого заключалась в том, что даже геном, задача которого всеми силами защищать жизнь, его хранительницу, способен на прямое убийство. В моем повествовании геном не просто убил жизнь, он прервал, зачистил вширь все родственные связи ученного, совершившего чудовищное преступление против человечества. Согласно сюжету, преступный ученый создал вирус, который находясь в теле женщины в отношениях безобидного симбиоза, аткивировался во время зачатия, превращая плод в злокачественную опухоль...
В этом месте Мосс вышел на улицу и долго не возвращался. К счастью, увлеченный другими темами, как мне показалось, он вскоре забыл об этом разговоре.
Третьи сутки пребывания эксперта в моих лабораториях подходили к концу. Мы беседовали в ночь перед его отъездом и ночь была долгая, длиной до рассвета... Наблюдая за ним, я с изумлением отметил, что он не устал, что его великолепный интеллект по прежнему мгновенно схватывал, анализировал, делал выводы, иногда значительно опережая время ожидаемой реакции.
Когда мы прощались, Мосс ликовал, его лицо светилось одобрением и любовью. Мне вдруг показалось, почудилось, захотелось что бы он сказал именно эти слова: «Я не знал, а теперь знаю». Но он этого не сказал.
Мосс лишь спросил: «Я совершенно поражен Вашими знаниями и идеями в области медицины. Говорят, что Вы владеете специальными методами инициации мозга, расширяющими познавательные возможности человека?»
Я ответил почти искренне: «Доктор Мосс, иногда я думаю: может, другие люди тоже располагают немалым количеством интересных мыслей, просто их быт отвратителен?»
Я смотрел вслед человеку, который написал потрясающую книгу о жестоком мире, под названием «Индустрия рака» и думал о том, что не так то просто будет отобрать у его соплеменников рак, скорее всего они не дадут его в обиду... А еще я думал, что не согласен с его реакцией на создание портативного рентгеновского источника. Долгую часть своей жизни я разрабатывал методы изменяющие состояние здоровья человека, как правило, не с целью улучшения, и, возможно, именно поэтому, постигая обратную сторону, сумел решить целый ряд медицинских проблем в угоду жизни...
Ибо, как сказал Фалес: жизнь и смерть, одно и то же. Когда его спросили, отчего же он не умрет, Фалес ответил, что именно по этой причине.
Но и Фалес был не прав; нет никакой смерти, была бы, легче жить было бы....
Они просто неплохо спелись, эта троица: геном и его пособницы - жизнь и смерть, действуют, вот уже несколько миллионов лет, как действуют...
И мы приходим в этот сияющий мир после мнимой смерти вновь и вновь, в молодом, красивом теле, так похожем на старое, что в пожелтевших карточках на стене, приносим с собой, все те же болезни, которые мы именуем наследственными и память, запрещенную, пока, геномом к воспроизведению...
Вот и Цветаева, молила о смерти, такой, чтобы насовсем, чтобы без возврата...
Но и просто умереть, в конце концов, тоже, не так уж и плохо, подумал я....
Источник: newsland.ru
