Если вы такие умные, почему тогда такие бедные? Должно быть, ключевым для книги американского историка науки, выходящей в издательстве «Манн, Иванов и Фербер», является этот вопрос. А вовсе не тот, что вынесен в заглавие: «Сможет ли Россия конкурировать?» Тем не менее это не снижает вес вдумчивого повествования. Книга Лорена Грэхэма изобилует занятными наблюдениями, параллелями и, разумеется, критикой нашей научной традиции. Автор пытается анализировать историю инноваций в разрезе трех исторических эпох – царской, советской и постсоветской. О двух последних Грэхэм сложил непосредственное впечатление. Он был участником одной из первых программ по обмену студентами СССР и США в 60-х годах и за полвека совершил более сотни поездок в нашу страну. Грэхэм беседовал с тысячами ученых, инженеров, студентов. Только за последние восемь лет он объездил всю Россию, посетив 60 университетов и НИИ. Из своих путешествий Грэхэм вынес прискорбное убеждение, что русский человек столь же талантлив, сколь ограничен в возможностях воспользоваться плодами своих дарований. Вот несколько характерных отрывков книги.
Полная тревоги и приключений жизнь инноваторов в царской, советский и современной России
«Русский пионер в области электроэнергетики Павел Яблочков, первым осветивший центральные улицы Парижа, долго прожил в этом городе и успел подружиться с российскими политическими эмигрантами, осевшими там, включая переводчика на русский язык книги Карла Маркса «Капитал». Этой связи было достаточно для подозрений царской полиции, после возвращения Яблочкова на родину за ним была установлена слежка. Подобные примеры влияния политических факторов на инновации в изобилии можно найти и в советский период. Авиаконструктор Игорь Сикорский, спасаясь от репрессий, эмигрировал в США, где основал собственную, ставшую очень успешной компанию. Один из создателей телевидения Владимир Зворыкин в 1919 году, во время Гражданской войны, уехал из России в США и работал на Вестингауза и корпорацию RCA. Олег Лосев был пионером в области развития полупроводников и диодов, но из-за своего сомнительного социального происхождения (он был из дворян) и частной предпринимательской деятельности в 1920-е годы его возможности по внедрению своих инноваций в экономику были крайне ограниченными. Инженер-химик Владимир Ипатьев был выдворен из Советского Союза и эмигрировал в США, где для компании Sun Oil Company разработал методы очистки нефти. Был вынужден эмигрировать и выдающийся генетик Теодозиус Добржанский, позднее он стал ведущим ученым Университета Рокфеллера. Этот список можно продолжать очень долго. Сегодня Россия продолжает страдать от утечки мозгов: ученые и инвесторы уезжают за границу в поисках лучших условий работы. В преподавательский состав многих западноевропейских и американских университетов (особенно их математических и физических факультетов) входят бывшие российские граждане, которые оставили родину по тем или иным причинам».
«В 1950-е годы лаборатория Александра Прохорова в Физическом институте им. П. Н. Лебедева занималась рутинными исследованиями, которые не обещали сенсационных результатов. Прохоров посчитал, что необходимо двигаться в другом направлении: заняться вопросом вынужденного излучения в газах. Коллектив же лаборатории делать этого не хотел, все сотрудники работали над своими диссертациями, и текущее положение их вполне устраивало. Прохоров дал месяц на размышления. А потом предпринял радикальные меры: пришел с молотком и перебил все приборы, которые требовались для проведения текущих исследований. Затем установил новое оборудование и директивно приказал сотрудникам работать над тем, что он скажет. Разгорелся скандал, половина коллектива лаборатории уволились. Но те, кто остался, продолжили работать с Прохоровым над темой, отмеченной впоследствии Нобелевской премией».
«Эти молодые компании практически невидимы, у них может даже не быть офиса. Анонимность такого рода бизнеса обеспечивает ему относительную защиту от криминала и коррумпированных госструктур, которые часто узнают о существовании такой компании, только когда она становится крупной, а ее деятельность – заметной. Также компания может на некоторое время избежать коррумпированных налоговых проверок. В очень небольшом проценте случаев, как с «Лабораторией Касперского», к тому времени, когда компания становится заметной, она уже достаточно крупная и рассредоточенная, чтобы защитить себя лучше, чем стартап из сферы розничной торговли или обычная малая компания, действующая в открытом формате…».
«…Даже сегодня, когда продукты «Лаборатории Касперского» можно купить во всем мире, компания не стремится широко рекламировать свою деятельность в России. Недавно я посетил головной офис компании в 1-м Волоколамском проезде в Москве. Я не увидел ни одной вывески «Лаборатория Касперского». Офис расположен в ничем не примечательном охраняемом здании бизнес-парка. Самое близкое расстояние, на которое я смог подойти к офису компании, была парадная дверь бизнес-парка, где я спросил охранника, могу ли я поговорить с сотрудниками «Лаборатории Касперского». «Нет, – ответил охранник. – Нужно иметь пропуск». Из небольшого телефонного справочника на столе охранника я узнал, что «Лаборатория Касперского» занимает четыре этажа этого здания. Телефонный справочник был единственным местом, где я увидел название компании, в головной офис которой я пытался попасть».
О феномене русского инноватора, презирающего капитализм и коммерцию
«Неспособность России поддержать развитие технологий, которая с завидным постоянством длится уже больше трех сотен лет, к сожалению, придает ей отдельный статус. Ни одна другая страна не может похвастаться таким продолжительным рекордом как в положительном, так и в негативном смыслах».
«В XIX веке, затем в советскую эпоху и, наконец, сегодня бизнес зачастую воспринимается русскими как нечто постыдное… Я постоянно сравнивал увиденное в России с тем, что наблюдал в своем родном Массачусетском технологическом институте, где был профессором. Когда я спрашивал студентов инженерных специальностей в MIT об их профессиональных целях, то получал самые разные ответы, но с удивительной частотой звучал один: «Я хотел бы создать собственную хай-тек-компанию и добиться успеха. Если у меня не получится стать новым Биллом Гейтсом или Стивом Джобсом, то по крайней мере я хочу создать достаточно ценную компанию, которую за хорошие деньги можно будет продать одному из действующих крупных игроков на этом рынке. Затем постараюсь найти идею и запустить новый стартап». Могу ответственно утверждать, что я ни разу не услышал подобного ответа от российских студентов».
«Необходимо признать, что многие россияне не хотят западной, либеральной, конкурентной, рыночной системы отношений. Зачастую они мечтают о том, чтобы идти собственным путем, преследуя «высшие цели». Единственный ныне здравствующий российский лауреат Нобелевской премии физик Жорес Алферов говорил мне в декабре 2011 года, что считает распад Советского Союза «огромной политической, моральной и прежде всего экономической трагедией». Алферов – сопредседатель Консультативного научного совета фонда «Сколково» – российского аналога Кремниевой долины».
Об обреченности технологической революции, проводимой сверху
«На Санкт-Петербургском экономическом форуме в июне 2012 года Анатолий Чубайс, возглавляющий «Роснано», неожиданно откровенно признался, что «Роснано» теряет огромные суммы денег и совершает ошибки в процессе своей деятельности по поддержке нанотехнологий. Он привел четыре причины этих неудач: 1) менеджеры «Роснано» не успевают идти в ногу со временем с точки зрения развития нанотехнологий; 2) была выбрана ошибочная бизнес-модель; 3) ситуация на рынке не соответствует ожиданиям; 4) были неадекватно оценены риски, сопряженные с развитием науки и технологий. Критики «Роснано» немедленно ухватились за признание Чубайса и указали на то, что, несмотря на невыполнение поставленных целей, высшее руководство «Роснано» существенно обогатилось: в 2011 году семь топ-менеджеров «Роснано» получили в качестве денежного вознаграждения 492 млн рублей (около $16 млн)».
«Самым серьезным недостатком проектов фонда «Сколково» и «Роснано» является то, что оба они нацелены на совершенствование технологий без изменения общества, в котором должны развиваться эти технологии. Это именно тот недостаток, который преследовал российские усилия по модернизации на протяжении трех сотен лет: российские лидеры концентрируются на развитии новых технологий, а не на реформировании общества таким образом, чтобы передовые технологии могли развиваться и поддерживаться в нем самостоятельно. Урок, который преподала история России, если мы еще этого не поняли, заключается в том, что успешная технологическая модернизация зависит от характеристик общества, в котором она предпринимается, в гораздо большей степени, чем от отдельных технологий, какими бы современными они ни являлись на момент внедрения. Без глубоких социальных реформ, которые сделают российское общество более открытым, восприимчивым, свободным и стимулирующим, отдельные технологии будут иметь лишь частичный эффект с точки зрения модернизации. Они будут действовать лишь некоторое время, а затем устареют».
Источник: slon.ru
