Москва добровольно отказывается даже от попытки борьбы за лидерство в космической гонке и ставит перед собой на среднесрочную перспективу более чем скромную задачу – закрепление России к 2030 году в тройке ведущих мировых космических держав. Эта задача – по меньшей мере удивительная для тех, кто воспитывался на идеях Сергея Павловича Королева, – сформулирована в проекте «Стратегии развития космической деятельности России до 2030 года» и на дальнейшую перспективу.
Как сообщил 6 марта на заседании коллегии Федерального космического агентства (Роскосмос) статс-секретарь – заместитель руководителя данного ведомства Виталий Давыдов, «разработанный проект представлен в правительство Российской Федерации, Роскосмос готов к его обсуждению со всеми заинтересованными министерствами, ведомствами и организациями».
Почему авторы этого документа, копия которого поступила в распоряжение редакции газеты «ВПК», заранее отвели России третью позицию, притом что нас всегда воспитывали на аксиоме: в космосе и балете наша страна впереди планеты всей? Почему они не захотели связывать себя самыми амбициозными задачами? Ведь хорошо известно, что чем выше поднята планка задачи, тем выше результат, даже если эта планка и не будет достигнута. Ведь к ней будут стремиться. Ответов на эти вопросы пока нет. И все же, как видят разработчики проекта «Стратегии…» космическое будущее России? В чем с ними можно согласиться, а в чем – поспорить? Ведь именно в споре, возможно, родится истина.
О милитаризации околоземного пространства забыли
Первым делом в документе провозглашается, что «для реализации стратегических интересов в космосе России важен независимый доступ в космос, гарантированно исключающий риски недружеских действий со стороны других стран». Этот, безусловно, важнейший принцип предполагается реализовывать путем развития существующего космодрома Плесецк (Архангельская область) и строительства космодрома Восточный (Амурская область). При этом подчеркивается, что «реализуя принцип независимости и партнерства, Россия и впредь будет создавать возможности для обеспечения запуска как отечественных, так и зарубежных космических аппаратов со своей территории и территории других стран». Хотя в данном пассаже не уточняется, какие именно другие страны имеются в виду. Понятно, что речь идет о Казахстане и космодроме Байконур, который Россия намерена использовать и в дальнейшем.
Здесь же указывается на важность обеспечения необходимого уровня национальной безопасности, а также сохранения за Россией статуса ведущей космической державы: «Для обеспечения необходимого уровня национальной безопасности страны и статуса России как ведущей космической державы требуется всемерное развитие отечественной ракетно-космической промышленности, способной разрабатывать и производить космическую технику мирового уровня по всем традиционным и перспективным направлениям космической деятельности». Однако в этом не вызывающем ни малейших возражений положении скрыт подвох – разве может быть ведущая космическая держава третьей по счету?
Представляется очень важным отношение нашей страны к международно-правовым аспектам космической деятельности: «Россия будет придерживаться принципа приоритетности международного космического права над национальным и всесторонне способствовать его развитию. Россия не будет признавать претензий государств на суверенитет над космическим пространством, его зонами и какими-либо небесными телами. Она будет активно развивать, а при необходимости и использовать политические возможности и технические средства для защиты своих космических средств от активных, пассивных помех и агрессивных действий, используя право на самооборону».
Вместе с тем в этом разделе проекта «Стратегии…», к сожалению, ничего не говорится о том, как относится РФ к возможной милитаризации космоса, то есть к выводу в околоземное пространство активных средств вооруженной борьбы, способных как атаковать космические аппараты, так и наносить удары по наземным объектам. А зря. Ведь очевидно, что такие средства вооруженной борьбы появятся как раз в период, охватываемый этим документом. Как представляется, необходимо в очередной (и явно не лишний) раз подчеркнуть, что Россия против милитаризации космоса. Тем не менее она должна зарезервировать за собой право по меньшей мере разработки адекватных технических систем, чтобы не остаться у разбитого корыта в случае появления «в железе» таких систем у других космических держав.
О целях и основных показателях
Несмотря на то, что заявленной целью «Стратегии…» является обеспечение мирового уровня российской космонавтики и закрепление России к 2030 году в тройке ведущих мировых космических держав (интересно, кому отводятся первые два места из как минимум четырех претендентов – США, Евросоюз, Китай и Индия, а может быть, Иран?), документом предусматривается, что Россия «займет лидирующие позиции на наиболее значимых направлениях фундаментальных космических исследований, исследований Луны». Ей отводится «достойное место на мировом рынке космических услуг». Предполагается также «сохранение лидирующих позиций в средствах выведения».
Относительно основных показателей российской ракетно-космической отрасли предполагается, что к 2030 году доля РФ на мировом космическом рынке должна вырасти в 20 раз (с 0,5 процента в 2011-м до 10 процентов), доля России на космическом рынке развивающихся стран – почти в семь раз (с 3 процентов в 2011-м до 20 процентов), доля участия РФ в международных проектах по исследованию и освоению космического пространства от общего количества таких проектов – почти в семь раз (с 1,5 процента в 2011-м до 10 процентов), количество ежегодно реализуемых запусков по проектам мирового уровня в интересах фундаментальных космических исследований – в шесть раз (от одного запуска в два года в период с 2006 по 2011-й до трех запусков в год).
Не совсем понятен показатель «доли запусков космических аппаратов для государственных нужд в интересах социально-экономической сферы, пилотируемых полетов, фундаментальных исследований, обороны и безопасности страны с территории России». Приведенные в проекте данные говорят, что если в 2011 году этот показатель составлял 25 процентов, то к 2030-му он вырастет до 90 процентов. Но ведь кроме упомянутых в определении этого показателя запусков остаются только коммерческие запуски, а таковые в 2011-м составили свыше 34 процентов (12 из 35). Получается 25 плюс 34. А что тогда оставшийся 41 процент?
Куда будем прорываться?
Проект «Стратегии…» называет три временных рубежа ее исполнения – 2015, 2020 и 2030 годы, а также заглядывает на период после 2030-го.
2015 год называется в документе «рубежом восстановления возможностей». Среди тех работ и свершений, которые предлагаются к выполнению к этому времени, значатся, в частности, «развертывание необходимых составов орбитальных группировок для предоставления в требуемом объеме и надлежащего качества космических данных в интересах социально-экономической сферы, науки, обороны и безопасности страны; сохранение ведущих позиций Российской Федерации в средствах выведения и пилотируемых полетах; доведение целевых характеристик отечественных космических аппаратов до мирового уровня за счет преимущественного использования зарубежной электронной компонентной базы; создание первой очереди космодрома Восточный и обеспечение готовности к запуску с его территории автоматических космических аппаратов; создание научно-технического задела в интересах реализации в последующие периоды масштабных проектов для исследования и освоения дальнего космоса».
Два последних положения, вернее, их выполнимость в указанные сроки вызывают большие сомнения. В самом деле, корреспондент газеты «ВПК» слышал уже от многих специалистов российской ракетно-космической отрасли мнение о том, что поставленная ей задача выполнить первый непилотируемый пуск с Восточного в 2015 году нереальна, в том числе из-за чехарды с проектами стартовых комплексов, которые там планировалось строить – то под ракету-носитель (РН) «Русь-М», то под «Ангару», то под некую модернизированную (куда еще дальше?) РН «Союз». Даже если Роскосмос останется верен своим «крайним» по времени планам строительства стартового комплекса под РН «Союз», остающиеся до «рубежа» три года и восемь месяцев не тот срок, за который можно подготовить первый пуск РН «Союз».
2020 год определяется в проекте «Стратегии…» как «рубеж закрепления возможностей». К этому времени предполагается, в частности, «развернуть орбитальные группировки космических аппаратов, обеспечивающих в полном объеме с качеством мирового уровня потребности социально-экономической сферы, науки, обороны и безопасности страны в космических средствах и услугах; создать условия для производства отечественной электронной компонентной базы с качеством мирового уровня; создать на космодроме Восточный в готовности к летным испытаниям космический ракетный комплекс (КРК) нового поколения для выведения космических аппаратов на высокоэнергетические орбиты и тяжелых пилотируемых кораблей нового поколения; завершить эксплуатацию Международной космической станции (МКС) с выполнением мероприятий по подготовке к ее управляемому спуску с орбиты; выполнить исследования в области астрофизики, физики Солнца и околоземного космического пространства, провести ряд миссий по углубленному изучению Луны с луноходами, а также отбором и доставкой на Землю образцов грунта; участвовать в составе международной кооперации в работах по развертыванию на поверхности Марса сети долгоживущих исследовательских станций, провести миссии к Венере, в систему Юпитера и к астероидам».
В этом пассаже впервые речь пошла о КРК нового поколения, способном выводить космические аппараты на высокоэнергетические орбиты (понятно, что ни самая «модернизированная» РН «Союз», ни устаревшая еще до первого старта «Ангара» в любом ее варианте, ни даже самая высокотехнологичная, но «остановленная» Роскосмосом «Русь-М» под это понятие не подпадают), а также о тяжелом пилотируемом корабле нового поколения (понятно, что здесь речь идет не о так называемой перспективной пилотируемой системе, разработку которой ведет сейчас Ракетно-космическая корпорация (РКК) «Энергия»). Впервые также названа возможная примерная дата «похорон» МКС – где-то около 2020 года, хотя в разделе по пилотируемой космонавтике указывается на возможность продления срока ее эксплуатации после этой даты. При этом ясно не обозначена позиция России – а чего хочет она?
2030 год назван в проекте «Стратегии…» как «рубеж прорыва». Итак, куда же Россия будет прорываться? К этому времени предполагается: «Ввести в эксплуатацию (наверное, здесь напрашиваются слова – в полном объеме? – Прим. авт.) космодром Восточный, создать КРК сверхтяжелого класса грузоподъемностью 50–70 тонн с возможностью дальнейшего увеличения его грузоподъемности до 120–180 тонн, а также необходимый парк космических буксиров; приступить к осуществлению пилотируемых полетов с выполнением космических исследований и экспериментов на высоких околоземных орбитах; осуществить демонстрационный пилотируемый облет Луны с последующей высадкой космонавтов на ее поверхность и возвращением их на Землю; разработать средства для контактных исследований и последующего освоения Луны; активно участвовать в многосторонних международных космических проектах, направленных на снижение засоренности в околоземном космическом пространстве, борьбу со стихийными бедствиями, решение проблем выживания человеческой цивилизации, экспансию к планетам и телам Солнечной системы, снижение астероидно-кометной опасности и других угроз из космоса».
Главное из перечисленных прожектов – Россия нацелилась на Луну, причем не на простое демонстрационное повторение американского посетительного опыта, а на практическое долговременное освоение нашего спутника. Еще один вывод – похоже, делать это она собирается самостоятельно, а значит, в условиях жесткой временной конкуренции с другими космическими державами со всеми вытекающими последствиями.
Период послерубежья, то есть после 2030 года характеризуется «развитием прорыва». Это выразится в «практической реализации масштабных проектов освоения ближнего космоса, Луны, создании условий для осуществления пилотируемого полета на Марс». В части нашего спутника предполагается после 2030-го выполнять «регулярные пилотируемые полеты к Луне, развернуть на Луне постоянно действующие станции и научные лаборатории, создать многоразовую систему доступа к Луне – многоразовая космическая ракетная система, многоразовые межорбитальные буксиры (грузовые и пилотируемые), многоразовые модули лунного взлетно-посадочного комплекса, а также околоземной и лунной орбитальных станций обслуживания транспортных операций». Главным элементом «колонизации» Луны в пилотируемой части программы должна стать «лунная орбитальная база, которая будет эксплуатироваться в режиме посещения».
Что касается Марса, то предполагается «создать научно-техническую и технологическую основу для полномасштабного участия России в международной кооперации для подготовки и осуществления пилотируемого полета на Красную планету – ракету-носитель сверхтяжелого (120–180 тонн) класса, средства биологической защиты при длительных пилотируемых полетах за пределами магнитосферы Земли, ядерные энергетические установки, системы жизнеобеспечения в длительных космических полетах».
Вызывает наибольшее удивление
Авторы проекта «Стратегии…» предлагают провести в ракетно-космической промышленности такие структурные преобразования, которые в области финальной космической продукции предусматривают создание «трех-четырех крупных интегрированных структур, специализирующихся в области производства космических аппаратов, ракет-носителей (включая производство двигателей), пилотируемой космонавтики с перспективой дальнейшей интеграции».
Изложенное выше предложение вызывает наибольшее удивление. Ведь всей перечисленной тематикой в той или иной мере в настоящее время способна заниматься лишь РКК «Энергия» (раньше всю эту тематику могло потянуть и реутовское НПО машиностроения, почему-то напрочь забытое в космических планах России). Что касается Государственного космического научно-производственного центра (ГКНПЦ) им. Хруничева, самарского «ЦСКБ-Прогресс» и тем более миасского ГРЦ им. Макеева, они вряд ли способны тащить всю эту тематику целиком.
О будущем Роскосмоса. Авторы проекта считают, что «в федеральном органе исполнительной власти по космической деятельности целесообразно создание системы дирекций, которые должны на основе выбранных приоритетов формировать тематику работ и проектов (в том числе «демонстрационных проектов»), осуществлять мониторинг и независимую экспертизу результатов работ, обеспечивать проведение конкурсов потенциальных исполнителей, в конечном итоге осуществлять управление бюджетным финансированием». Ремарка: какая разница, как называть подразделения Роскосмоса – управлениями или дирекциями?
Мнение специалиста
Корреспондент еженедельника «ВПК» кроме собственных ремарок «со стороны» относительно отдельных положений проекта «Стратегии…» попросил также прокомментировать этот документ высокопоставленного эксперта, работающего в одной из ведущих организаций российской ракетно-космической области.
Общее резюме собеседника: «Написано красиво. Охвачен, пожалуй, весь спектр задач, в решении которых может участвовать космическая отрасль – от прикладных (связи и т. п.) до фундаментальных исследований Вселенной и даже снижения астероидно-кометной опасности».
«В недавнем интервью главы Роскосмоса Владимира Поповкина сказано, что этот документ готовили в течение полугода несколько групп специалистов. Не сомневаясь в их компетенции, хочу выразить сомнение в качестве базовых материалов, которыми они пользовались, – заметил эксперт. – В прошлые времена для определения перспектив развития космической отрасли проводились мощные и многолетние поисковые научно-исследовательские работы. Сейчас подобные работы если и проводятся, то в мизерных масштабах. Поэтому похоже, что писали все, что пришло в голову и что прочитали в зарубежных программах».
«Некоторые позиции (проекта), с моей точки зрения, не претендующей на истину в последней инстанции, вызывают сомнения как в необходимости, так и в возможности реализации», – отметил собеседник. Вот некоторые из его ремарок.
«Конечно, нужно изучать Луну. Но какой смысл планировать доставку образцов грунта с нее? Разве мало того, что привезли американцы и мы? Современная аппаратура позволяет проводить измерения на месте (на Луне). Доставив туда луноход с такой аппаратурой, мы сможем проводить многократные измерения в различных точках Луны, что намного дешевле и эффективнее, чем доставка керна из одной точки или нескольких камней».
«Пока сомнительна необходимость пилотируемой экспедиции на Марс, а тем более на астероид, – уверен эксперт. – С помощью автоматических космических аппаратов (АКА) можно все сделать раньше, дешевле, эффективнее и безопаснее. Целесообразнее было бы продолжить заброшенную нами программу изучения Марса с помощью АКА. Ведь до сих пор остается вопрос наличия жизни на нем. Не зря, я думаю, зарубежные агентства проявляют повышенный интерес к нему. А вместо полета на астероид было бы полезнее создать средства защиты от астероидов».
Собеседник не уверен в обоснованности значений некоторых индикаторов достижения цели: «Например, утверждается, что доля участия России в международных проектах по исследованию и освоению космического пространства от общего количества таких проектов к 2020 году должна составить семь процентов при 1,5 процента в 2011 году. Готовы ли наши партнеры в пять раз увеличить наше участие в этих проектах?».
По поводу средств выведения. «Почему угробили великолепный проект многоцелевой авиационно-космической системы МАКС, разработанный НПО «Молния»? – задается вопросом специалист. – А теперь планируем создавать многоразовую систему где-то в районе 2030 года».
Еще одна головная боль – кто будет решать все эти амбициозные задачи? «Кадровая проблема обостряется все сильнее. Конечно, молодежь приходит в отрасль. Но она пока мало что может. Старые кадры выдавливаются так называемыми менеджерами, пришедшими к руководству. Им нужны послушные исполнители, которых они набирают среди молодежи», – констатирует собеседник.
Другой болезненный вопрос – кто будет руководить реализацией, нынешний Роскосмос, состоящий на 90 процентов из бывших военных? «Я очень уважаю военных, занимающихся своим прямым делом. Но в условиях, требующих творческого подхода (а без этого «Стратегия…» нереализуема), большинство из них неспособны работать», – полагает эксперт.
Без борьбы нет победы
При всей предварительности подготовленного проекта – ему предстоит еще пройти длительную процедуру согласования – создается впечатление, что его разные разделы делали разные люди (хотя по идее они все работают в ЦНИИ машиностроения), поэтому где-то получилось в лес, где-то по дрова. Однако однозначно то, что этот документ рождался келейно, без консультаций с теми, кто работает с «железом» на реальных предприятиях. Как рассказал эксперт «ВПК», «мнение наших специалистов при его подготовке никто не спрашивал». Поэтому не случайно, что ряд ранее обсуждавшихся проектов оказался просто забыт (напомню лишь планы по созданию космической станции на околополярной орбите, по системе защиты Земли от астероидов, по ядерной энергодвигательной установке мегаваттного класса).
В любом случае заранее отказываться от борьбы и претендовать лишь на третье место – это позор для тех, кто считает себя наследниками Королева. Для тех, кто не считает, – наверное, нет. Да, мы можем проиграть, но мы должны бороться. А без борьбы нет победы.
Предвижу: авторы проекта поворчат о том, что обсуждать, а тем более критиковать легче, чем написать что-либо. Они по-своему будут правы, как правы и те, кто считает, что подобный проект должен обсуждаться самым широким кругом специалистов и не только. Мнение «чайников» – они ничем не связаны – иногда тоже полезно.
В любом случае авторы проекта проделали огромную работу. И теперь надо сделать все возможное, чтобы коллективно по максимуму улучшить этот документ, который в случае его принятия будет основополагающим на несколько десятилетий вперед.
Источник: vpk-news.ru
