В своем новом романе «Homeland» (Родина), ставшем продолжением «Младшего брата», я пишу о том, что происходит с людьми, когда их компьютеры отказываются им подчиняться. Представьте себе мир, в котором вы даете компьютеру команду скопировать файл, открыть его или проиграть, а машина говорит вам «нет». Она смотрит на вас своим немигающим глазом вебкамеры и заявляет: «Не могу тебе этого позволить, Дэйв».
Если говорить в общем, в этом весь смысл механизма управления цифровыми правами (DRM). Принять DRM - значит согласиться на существование мира, в котором ваши компьютеры и прочие цифровые устройства будут конструироваться таким образом, чтобы не подчиняться вам. Вы, владелец, становитесь врагом. Более того, если конструировать компьютеры и прочие цифровые устройства так, чтобы они вас не слушались, они должны от вас многое скрывать. В конце концов, если у вас на рабочем столе появится иконка HAL9000.EXE, вы просто перебросите ее в корзину, так ведь?
И здесь таится более серьезная проблема. Если мы начнем требовать создания компьютеров, что-то скрывающих от нас, то создадим такой мир, где машины прекратят выполнять наши приказы и сами начнут отдавать команды.
В романе «Родина» главный герой Маркус обнаруживает, что за ним через его взломанные компьютеры и другие устройства шпионят и хакеры, и правоохранительные органы. При написании книги я воспользовался рассказом инженера Джейкоба Эплбаума (Jacob Appelbaum), который работает над проектом обеспечения анонимности для Wikileaks и TOR. Недавно он побывал на ежегодном мероприятии в Вашингтоне, носящем название Wiretapper’s Ball (Бал прослушки). Там государственные и правоохранительные органы со всего мира закупают шпионскую технику и программное обеспечение, включая вирусы, которыми можно заражать телефоны и компьютеры объекта слежки, превращая их в портативные устройства слежения и подслушивающие устройства.
С этого бала Джейк вынес массу информации о десятках образцов такой продукции, включая то, что можно маскировать под вполне легальные приложения Android, в том числе, обновления iTunes, а также под другие безобидные файлы. Среди покупателей таких программ есть представители буквально каждого репрессивного режима на свете. Джейкоб написал мне послесловие о такого рода технологиях и объяснил, каково это – жить в мире, где технологии можно взламывать изначально, поскольку таково конструктивное решение. Существует большое количество примеров применения таких злонамеренных технологий.
В феврале 2010 года ученик по имени Блейк Роббинс (Blake J. Robbins) подал иск в суд на школьный округ городка Лоуэр-Мерион, штат Пенсильвания. Он учился в «компьютерной школе», где каждому ребенку выдавали ноутбук. Без ведома детей и родителей эти машины оснастили секретными программами, способными включать вебкамеры, на которых при этом не зажигался зеленый индикатор, и передавать изображения руководству школы (или любому, у кого был соответствующий логин). Блейка и других учеников фотографировали тысячи раз, спящими и бодрствующими, одетыми и раздетыми, дома и в школе. Заодно снимали их родителей, братьев и сестер.
В ноябре 2010 года активисты из немецкого компьютерного клуба «Хаос» рассказали о том, как правительство Баварии тайком устанавливает шпионские программы на компьютеры подозреваемых. Так называемый Bundestrojaner (государственный троян) мог шпионить за человеком через микрофон, вебкамеру, клавиатуру и жесткие диски. Bundestrojaner был очень плохо написан, и в зараженный компьютер мог залезть любой, а не только баварская полиция, как было задумано.
В ноябре 2011 года исследователь по вопросам безопасности Тревор Экхарт (Trevor Eckhart) получил предупреждение о возбуждении против него уголовного дела, когда он рассказал, что американские компании сотовых телефонов установили шпионские программы CarrierIQ примерно на 141 миллионе трубок. Это программное обеспечение можно было использовать для отслеживания местонахождения людей, для чтения их текстовых сообщений, для перехвата любых паролей и прочей конфиденциальной информации, вводимой в телефоны.
В сентябре 2012 года Федеральная торговая комиссия урегулировала спор с компанией программного обеспечения DesignerWare из северо-восточной части Пенсильвании, а также с семью другими компаниями, которым DesignerWare поставляла шпионские программы для лэптопов. Такие программы заранее загружались в компьютеры, которые сдавались напрокат с последующей передачей в собственность арендатору, и с их помощью можно было тайком делать видеозаписи на вебкамеру, осуществлять прослушивание через микрофон, а также читать файлы и пароли. Федеральная торговая комиссия отдала распоряжение компаниям по прокату прекратить использование таких программ, если они не включат в свои лицензионные соглашения уведомление о их применении.
В ноябре 2012 года исследователь по вопросам безопасности из Австралии Барнаби Джек (Barnaby Jack) представил данные своего исследования, которые показали, что он может дистанционно и без проводов перепрограммировать вживленные дефибрилляторы, и через них электрошоком убивать их владельцев. Не знать, что делает ваш компьютер, - это не просто неудобство. Сегодня, когда мы вставляем компьютеры в свои организмы, это может грозить смертью.
Тем не менее, мы не только отбиваем у людей охоту интересоваться и узнавать, что происходит в их устройствах, но и активно вносим такие попытки в разряд противозаконных деяний. При этом мы используем настолько серьезные карательные меры, что они могут напугать людей до смерти. Например, в прошлом месяце Бюро по охране авторских прав США подтвердило свое намерение рекомендовать конгрессу снова внести в разряд противоправных деяний разблокирование мобильных телефонов. Видимо, телефоны авторским правом не охраняются. Но в 1998 году в законе о защите авторских прав в цифровую эпоху было указано, что удаление из устройств и цифровой продукции программ управления цифровыми запретами и прочих программ типа «не могу тебе этого позволить, Дэйв» является преступлением. Прецедентное право с тех пор стало таким запутанным, что теперь непонятно, распространяется ли это указание на снятие блокировки с телефонов. Но вы вряд ли захотите испытывать судьбу, потому что закон о защите авторских прав в цифровую эпоху за первое преступление предусматривает пять лет лишения свободы и штраф в 500000 долларов.
Иными словами, если тебя признают виновным в незаконном разблокировании своего телефона, то тебе грозит более суровая кара, чем за превращение этого телефона в бомбу.
Кроме Эплбаума, в послесловии к «Родине» фигурирует еще один известный активист – молодой человек, которого я знал более десяти лет, и который сыграл важную роль в борьбе против закона по противодействию пиратству в интернете SOPA и закона о предотвращении сетевых угроз интеллектуальной собственности PIPA. Имя этого молодого человека Аарон Шварц (Aaron Swartz).
Вы уже, наверное, знаете, что 11 января 2013 года Аарон Шварц покончил с собой, сделав это во вторую годовщину своего ареста по обвинению в незаконном скачивании большого количества научных статей из открытой и вполне доступной сети Массачусетского технологического института. Обвинение ему было предъявлено федеральным правительством США. Прокурор пригрозил за это Аарону 35 годами лишения свободы. Ему было всего 26 лет, когда он скончался.
Аарон начал борьбу против SOPA вопреки себе самому. Щварц давно уже отказался от борьбы за более либеральные и разумные правила и нормы в сфере авторских прав, которую он считал всего лишь второстепенным занятием по сравнению с более важной борьбой с коррупцией, слежкой и цензурой. Но закон SOPA снова втянул его в борьбу за авторские права, потому что в рамках этого закона цензура в интернете становилась обыденностью и нормой, а меры наказания за непреднамеренные и косвенные нарушения ужесточались до неузнаваемости, становясь просто драконовскими.
Например, если у тебя имеется площадка в интернете, где люди могут общаться друг с другом, по этому закону ты несешь ответственность за то, чтобы на твоем сайте не было никаких ссылок на другие сайты, где, в свою очередь, могут быть противозаконные ссылки. В случае нарушения ты можешь потерять свой домен, свой платежный процессор, свои рекламные связи, свой вебсайт, и скорее всего, средства к существованию, поскольку тебя оштрафуют на огромную сумму. Иными словами, если у тебя есть сайт, где люди обмениваются информацией – неважно, об арабской весне, о выращивании кактусов, о плане продвижения любимого кандидата на выборную должность – и кто-то из его посетителей вдруг оставит там ссылку на Facebook, вас могут привлечь к ответственности, потребовав, чтобы вы навсегда исключили возможность появления ссылок на Facebook, дабы они не расползались по другим сайтам, нарушая авторские права.
Аарон увидел в SOPA закон, который мог полностью лишить людей возможности общаться друг с другом вне рамок жестких, обременительных, строго модерируемых и отслеживаемых тем. Аарон увидел в нем механизм, который можно использовать для запугивания диссидентов и бесправных людей угрозами страшных наказаний по методу «сначала стреляй, потом задавай вопросы», а также систему, в которой человек виновен по умолчанию, и которая под предлогом защиты творчества убивает свободу слова.
Интернет у нас всего один. И если мы позволим осуществлять цензуру на сайтах в сети, которая основана на непроверенных утверждениях о нарушениях закона и прав, то каждый получит возможность затыкать рот своим критикам, просто выдвинув против них такие обвинения.
Вопреки тому, что пишут на некоторых страницах, Аарон Шварц пытался загрузить эти журнальные статьи, не потому что «информация хочет быть свободной». Никому нет дела до того, чего хочет информация. Наверняка он пытался скачать этот материал, потому что он был из научных источников, финансируемых государством, которые были недоступны широкой публике. Это были научные истины и факты о нашем мире, информация, за которую люди платят, в которой нуждаются для принятия правильных и обоснованных решений о своей жизни. Дело здесь не в борьбе за свободу информации. Здесь важна свобода человека.
Поэтому стремление издателей и публикаторов использовать механизмы управления цифровыми правами, а также их выступления за плохо прописанные и неконкретные законы в поддержку таких механизмов чреваты серьезными и пагубными последствиями. Со времен Франкенштейна писатели и мыслители в ужасе шарахались от идеи о том, что технологии могут превзойти своих создателей и взять над ними верх. Но когда мы активно создаем компании, для процветания которых нужна цензура, слежка и контроль, мы выпускаем монстра Франкенштейна из цифровых устройств, находящихся у нас в карманах и дома, а также высвобождаем ту сеть, которая связывает их воедино.
Источник: inosmi.ru
